А. Лазарчук
ТРАНКВИЛИУМ
Такое бывает, когда в полной темноте за твоей спиной вспыхивает молния. Все, что есть перед глазами, можно рассматривать потом еще очень и очень долго. Ты видишь тысячную долю секунды, но этого достаточно. Алик не успел выстрелить второй раз - Глеб ударил его по руке, а в следующий миг они были уже в пыльном мире. Ты что! Ты что наделал, он уйдет! Он уйдет! - Алик хлестал его по лицу, но Глеб этого почти не замечал. Нет, кричал он, нет, это все неправильно! Это все не то! Алик яростно озирался - будто в поисках выхода. И тут вошла Варя. Мальчики, меня убили, прошептала она и упала на колени. Глеб успел подхватить ее. Алик вылетел наружу, через миг хлопнуло несколько выстрелов. Варя была тяжелая. Глеб покатился на гильзах и удержался чудом. Кровь пропитала ее шерстяную кофту, капала на пол. Вниз уходило слишком много ступеней. Только не умирай, подумал Глеб. Под ним зияла бездна. Что-то ужасное обязано было случиться. Не умирай, сказал он вслух, я так и не успел найти тебя. Она уже не дышала. Они неслись в машине - с визгом и скрежетом. Ветер бил в лицо, в глаза, и ничего не было видно. ИНТЕРМЕЦЦО Есть обычай: возле дорог там, где кто-то когда-то погиб, ставить маленький обелиск. Это не могила: в государстве, где все решено за вас и до вашего рождения, нельзя захоронить людей в местах, не отведенных для этого специальным постановлением. Но за такими обелисками ухаживают, кто-то кладет к ним собранные тут же цветы, а шоферы-дальнобойщики, проносясь мимо, сигналят. Такой вот придорожный памятник, белый деревянный крест с выжженными буквами и цифрами: "Варвара Ястребова, 1962-1983", - появился возле шоссе Москва - Брест за Вязьмой неподалеку от моста через речушку Днепр. Лишь два человека знают, что это настоящая могила, что под крестом лежит тело - только не докопаться вам до него, не осквернить прикосновением. Глеб видел крест еще в восемьдесят девятом, перегоняя транспорт с оружием из Чехословакии к границам "червонной зоны", в Енисейск. Это был последний транспорт и последнее долгое пребывание Глеба в Старом мире. Альберт Величко побывал у могилы только однажды, в восемьдесят восьмом, зимой. Он редко участвовал в транспортных операциях, но тогда настоял. Глеб остался у машины, Алик спустился с насыпи, встал на колени, рассыпал по снегу цветы - алые розы. Потом они долго ехали молча. Все уже было сказано когда-то, и не имело смысла бередить раны. А четырьмя годами раньше другая женщина, румяная от ветра, ворвалась в каморку на втором этаже доходного дома Хилкова, прошла сквозь устоявшийся холодный табачный дым к окну и распахнула его со словами: "Я не смогу жить в такой духоте!" Глеб с трудом открыл глаза. - Олив?.. - Ты заработаешь себе чахотку, дурачок, - продолжала она сердито. - Не понимаю, как ты смог опуститься до такого? Здесь, наверное, клопы? далее